E-BOOKS

SCHWEIK BEFORE THE MEDICAL AUTHORITIES 
→ ШВЕЙК ПЕРЕД СУДЕБНЫМИ ВРАЧАМИ 

The clean, cosy cubicles of the county criminal court pro- duced a very favourable impression upon Schweik. 
→ Чистые, уютные комнатки областного уголовного суда произвели на Швейка самое благоприятное впечатление: 

And the examining justices, the Pilates of the new epoch, instead of honorably washing their hands, sent out for stew and Pilsen beer, and kept on transmitting new charges to the public prosecutor. 
→ а следователи, современные Пилаты, вместо того чтобы честно умыть руки, посылали к «Тессигу» за жарким под соусом из красного перца и за пльзенским пивом и отправляли новые и новые обвинительные материалы в государственную прокуратуру. 

It was to one of these gentlemen that Schweik was conducted for cross-examination. 
→ К одному из таких господ привели на допрос Швейка. 

When Schweik was led before him, he asked him with his inborn courtesy to sit down, and then said: “So you’re this Mr. Schweik?” 
→ Когда ввели Швейка, судья со свойственной ему любезностью попросил его сесть и сказал: — Так вы, значит, тот самый пан Швейк? 

“I think I must be,” replied Schweik, “because my dad was called Schweik and my mother was Mrs. Schweik. I couldn’t disgrace them by denying my name.” — Я думаю, что им и должен быть, — ответил Швейк, — раз мой батюшка был Швейк и маменька звалась пани Швейкова. 

I couldn’t disgrace them by denying my name.” 
→ Я не могу их позорить, отрекаясь от своей фамилии. 

A bland smile flitted across the face of the examining counsel. 
→ Любезная улыбка скользнула по лицу судебного следователя. 

“This is a fine business you’ve been up to. You’ve got plenty on your conscience.” 
→ — Хорошеньких дел вы тут понаделали! На совести у вас много кое-чего. 

“I’ve always got plenty on my conscience,” said Schweik, smiling even more blandly than the counsel him- self. “ I bet I’ve got more on my conscience than what you have, sir.” 
→ — У меня всегда много кое-чего на совести, — ответил Швейк, улыбаясь любезнее, чем сам господин судебный следователь. — У меня на совести, может, еще побольше, чем у вас, ваша милость.

“I can see that from the statement you signed,” said the legal dignitary, in the same kindly tone. “Did they bring any pressure to bear upon you at the police head- quarters?” 
→ — Это видно из протокола, который вы подписали, — не менее любезным тоном продолжал судебный следователь. — А на вас в полиции не оказывали давления?

“Not a bit of it, sir. I myself asked them whether I had to sign it and when they said I had to, why, I just did what they told me. 
→ — Да что вы, ваша милость. Я сам их спросил, должен ли это подписывать, и, когда мне сказали подписать, я послушался. 

It’s not likely that I’m going to quarrel with them over my own signature. 
→ Не драться же мне с ними из-за моей собственной подписи. 

I shouldn’t be doing myself any good that way. Things have got to be done in proper order.” 
→ Пользы бы это, безусловно, не принесло. Во всем должен быть порядок. 

“Do you feel quite well, Mr. Schweik?” 
→ — А что, пан Швейк, вы вполне здоровы? 

“I wouldn’t say quite well, your worship. 
→ — Совершенно здоров — так, пожалуй, сказать нельзя, ваша милость,

I’ve got rheumatism and I’m using emlirocation for it.” 
→ у меня ревматизм, натираюсь оподельдоком. 

The old gentleman again gave a kindly smile. “ Suppose we were to have you examined by the medical authorities.” 
→ Старик опять любезно улыбнулся. — А что бы вы сказали, если бы мы вас направили к судебным врачам? 

“I don’t think there’s much the matter with me and it wouldn’t be fair to waste the gentlemen’s time. 
→ — Я думаю, мне не так уж плохо, чтобы господа врачи тратили на меня время. 

There was one doctor examined me at the police headquarters.” 
→ Меня уже освидетельствовал один доктор в полицейском управлении, нет ли у меня триппера. 

“All the same, Mr. Schweik, we’ll have a try with the medical authorities. 
→  — Знаете что, пан Швейк, мы все-таки попытаемся обратиться к судебным врачам. 

We’ll appoint a little commission, we’ll have you placed under observation, and in the meanwhile you’ll have a nice rest. 
→ Подберем хорошую комиссию, посадим вас в предварительное заключение, а вы тем временем отдохнете как следует. 

Just one more question : According to the statement you’re supposed to have said that now a war’s going to break out soon.” 
→ Еще один вопрос. Из протокола следует, что вы распространяли слухи о том, будто скоро разразится война? 

“Yes, your worship, it’ll break out at any moment now.” 
→ — Разразится, ваша милость господин советник, очень скоро разразится. 

That concluded the cross-examination. Schweik shook hands with the legal dignitary, 
→ На этом допрос закончился. Швейк подал судебному следователю руку 

and on his return to the cell he said to his neighbours ; “Now they’re going to have me examined by the medical authorities on account of this murder of Archduke Ferdinand.” 
→ и, вернувшись в свою камеру, сообщил своим соседям: — Ну вот, стало быть, из-за убийства эрцгерцога Фердинанда меня осмотрят судебные доктора. 

“I don’t trust the medical authorities,” remarked a man of intelligent appearance. 
→ — Я этим судебным врачам нисколько не верю, — заметил господин интеллигентного вида. 

“Once when I forged some bills of exchange I went to a lecture by Dr. Heveroch, and when they nabbed me I pretended to have an epileptic fit, just like Dr. Heveroch described it. 
→ — Когда я занимался подделкой векселей, то на всякий случай ходил на лекции профессора Гевероха. Потом меня поймали, и я симулировал паралитика в точности так, как их описывал профессор Геверох: 

I bit the leg of one of the medical authorities on the commission and drank the ink out of the inkpot. But just because I bit a man in the calf they reported I was quite well, and so I was done for.” 
→ укусил одного судебного врача из комиссии в ногу, выпил чернила из чернильницы и на глазах у всей комиссии, простите, господа, за нескромность, наделал в углу. 

“I think,” said,Schweik, “that we ought to look at everything fair and square. Anybody can make a mistake, and the more he thinks about a thing, the more mistakes he’s bound to make. Why, even cabinet ministers can make mistakes.” 
→ — Я думаю, — сказал Швейк, — что на все надо смотреть беспристрастно. Каждый может ошибиться, а если о чем-нибудь очень долго размышлять, уж наверняка ошибешься. 

The commission of medical authorities which had to decide whether Schweik’s standard of intelligence did, or did not, conform to all the crimes with which he was charged, consisted of three extremely serious gentlemen with views which were such that the view of each separate one of them differed considerably from the views of the other two. 
→  Судебная медицинская комиссия, которая должна была установить, может ли Швейк, имея в виду его психическое состояние, нести ответственность за все те преступления, в которых он обвиняется, состояла из трех необычайно серьезных господ, причем взгляды одного совершенно расходились со взглядами двух других. 

They represented three distinct schools of thought with regard to mental disorders. 
→ Здесь были представлены три разные школы психиатров. 

If in the case of Schweik a complete agreement was reached between these diametrically opposed scientific camps, this can be explained simply and solely by the overwhelming impression produced upon them by Schweik 
→ И если в случае со Швейком три противоположных научных лагеря пришли к полному соглашению, то это следует объяснить единственно тем огромным впечатлением, которое произвел Швейк на всю комиссию, 

who, on entering the room where his state of mind was to be examined and observing a picture of the Austrian ruler hanging on the wall, shouted: 
→ когда, войдя в зал, где должно было происходить исследование его психического состояния, и заметив на стене портрет австрийского императора, громко воскликнул: 

“Gentlemen, long live our Emperor, Franz Josef the First.” 
→ «Господа, да здравствует государь император Франц-Иосиф Первый!» 

The matter was completely clear. 
→ Дело было совершенно ясно. 

Schweik’s spontaneous utterance made it unnecessary to ask a whole’lot of questions, and there remained only some of the most important ones, the answers to which were to corroborate Schweik’s real opinion, thus : 
→ Благодаря сделанному Швейком, по собственному почину, заявлению целый ряд вопросов отпал и осталось только несколько важнейших. Ответы на них должны были подтвердить первоначальное мнение о Швейке, составленное на основе системы доктора психиатрии Кадлерсона, доктора Гевероха и англичанина Вейкинга. 

“Is radium heavier than lead?” 
→ — Радий тяжелее олова?

“I’ve never weighed it, sir,” answered Schweik with his sweet smile. 
→  — Я его, извиняюсь, не вешал, — со своей милой улыбкой ответил Швейк. 

“Do you believe in the end of the world?” 
→ — Вы верите в конец света?

“I’d have to see the end of the world first,” replied Schweik in an offhand manner, “but I’m sure it won’t come my way tomorrow.” 
→  — Прежде я должен увидеть этот конец. Но, во всяком случае, завтра его еще не будет, — небрежно бросил Швейк.

“Could you measure the diameter of the globe?” 
→ — А вы могли бы вычислить диаметр земного шара? 

“No, that I couldn’t, sir,” answered Schweik, “but now I’ll ask you a riddle, gentlemen. 
→ — Извиняюсь, не смог бы, — сказал Швейк. — Однако мне тоже хочется, господа, задать вам одну загадку, — продолжал он. 

There’s a three-storied house with eight windows on each story. 
→ — Стоит четырехэтажный дом, в каждом этаже по восьми окон, на крыше 

On the roof there are two gables and two chimneys. 
→ — два слуховых окна и две трубы, 

There are two tenants on each story. And now, gentlemen, I want you to tell me in what year the house porter’s grand-mother died?” 
→ в каждом этаже по два квартиранта. А теперь скажите, господа, в каком году умерла у швейцара бабушка? 

The medical authorities looked at each other meaningly, but nevertheless one of them asked one more question : 
→ Судебные врачи многозначительно переглянулись. Тем не менее один из них задал еще такой вопрос:

“Do you know the maximum depth of the Pacific Ocean?” 
→ — Не знаете ли вы, какова наибольшая глубина в Тихом океане? 

“ I’m afraid I don’t, sir,” was the answer, “ but it’s pretty sure to be deeper than what the river is just below Prague.” 
→ — Этого, извините, не знаю, — послышался ответ, — но думаю, что там наверняка будет глубже, чем под Вышеградской скалой на Влтаве. 

The chairman of the commission curtly asked : “Is that enough?” But one member inquired further; “How much is 12897 times 13863?” 
→ — Достаточно? — лаконически спросил председатель комиссии. Но один из членов попросил разрешения задать еще один вопрос: — Сколько будет, если умножить двенадцать тысяч восемьсот девяносто семь на тринадцать тысяч восемьсот шестьдесят три? 

“729,” answered Schweik without moving an eyelash. 
→ — Семьсот двадцать девять, — не моргнув глазом, ответил Швейк. 

“I think that’s quite enough,” said the chairman of the commission. 
→  — Я думаю, вполне достаточно, — сказал председатель комиссии. 

“You can take this prisoner back to where he came from.” — Можете отвести обвиняемого на прежнее место. 

“Thank you, gentlemen,” said Schweik respectfully, “it’s quite enough for me, too.” 
→  — Благодарю вас, господа, — вежливо сказал Швейк, — с меня тоже вполне достаточно. 

After his departure the three experts agreed that Schweik was an obvious imbecile in accordance with all the natural laws discovered by mental specialists. 
→ После ухода Швейка коллегия трех пришла к единодушному выводу: Швейк — круглый дурак и идиот согласно всем законам природы, открытым знаменитыми учеными психиатрами.