E-BOOKS

БРАВЫЙ СОЛДАТ ШВЕЙК В ПОЛИЦЕЙСКОМ УПРАВЛЕНИИ 
→ THE GOOD SOLDIER, AT THE POLICE HEADQUARTERS 

Сараевское покушение наполнило полицейское управление многочисленными жертвами. 
→ The Sarajevo assassination had filled the police headquarters with numerous victims.

Их приводили одну за другой, и старик инспектор, встречая их в канцелярии для приема арестованных, добродушно говорил: 
→  They were brought in, one after the other, and the old inspector in the reception bureau said in his good-humoured voice: 

— Этот Фердинанд вам дорого обойдется! 
→ “This Ferdinand business is going to cost you dear.”

Когда Швейка заперли в одну из бесчисленных камер в первом этаже, он нашел там общество из шести человек. 
→ When they had shut Schweik up in one of the numerous dens on the first floor, he found six persons already assembled there. 

Пятеро сидели вокруг стола, а в углу на койке, как бы сторонясь всех, сидел шестой — мужчина средних лет. 
→ Five of them were sitting round the table, and in a comer a middle-aged man was sitting on a mattress as if he were holding aloof from the rest. 

Швейк начал расспрашивать одного за другим, за что кого посадили. 
→ Schweik began to ask one after the other why they had been arrested. 

От всех пяти, сидевших за столом, он получил почти один и тот же ответ. 
→ From the five sitting at the table he received practically the same reply : 

— Из-за Сараева. — Из-за Фердинанда. — Из-за убийства эрцгерцога. — За Фердинанда. — За то, что в Сараеве прикончили эрцгерцога. 
→ “That Sarajevo business.” “That Ferdinand busi- ness.” “It’s all through that murder of the Archduke.” “That Ferdinand affair.” “Because they did the Archduke in at Sarajevo.” 

Шестой, — он всех сторонился, — заявил, что не желает иметь с этими пятью ничего общего, чтобы на него не пало подозрения, — он сидит тут всего лишь за попытку убийства голицкого мельника с целью грабежа. 
→ The sixth man who was holding aloof from the other five said that he didn’t want to have anything to do with them because he didn’t want any suspicion to fall on him. He was there only for attempted robbery with violence. 

Швейк подсел к обществу заговорщиков, которые уже в десятый раз рассказывали друг другу, как попали в тюрьму. 
→ Schweik joined the company of conspirators at the table, who were telling each other for at least the tenth time how they had got there. 

Все, кроме одного, были схвачены либо в трактире, либо в винном погребке, либо в кафе. 
→ All, except one, had been caught either in a public house, a wineshop or a café.

Исключение составлял необычайно толстый господин с заплаканными глазами в очках; он был арестован у себя на квартире, 
→ The exception consisted of an extremely fat gentleman with spectacles and tear-stained eyes who had been arrested in his own home 

потому что за два дня до сараевского покушения заплатил по счету за двух сербских студентов-техников «У Брейшки», а кроме того, агент Брикси видел его, пьяного, в обществе этих студентов в «Монмартре» на Ржетезовой улице, 
→ because two days before the Sarajevo outrage he had stood drinks to two Serbian students, and had been observed by Detective Brix drunk in their company at the Montmartre night club where, as he had already confirmed by his signature in the report, he had again stood them drinks. 

где, как преступник сам подтвердил в протоколе своей подписью, он тоже платил за них по счету. 
→ as he had already confirmed by his signature in the report, he had again stood them drinks. 

Между тем привели двух новичков. Один из них был босниец. Он ходил по камере и скрежетал зубами. 
→ In the meanwhile, two new arrivals were brought in. One of them was a Bosnian. He walked up and down gnashing his teeth.

Вторым был трактирщик Паливец, который, увидав Швейка, разбудил его и трагическим голосом воскликнул: 
→ The other new guest was Palivec who, on seeing his acquaintance Schweik, woke him up and exclaimed in a voice full of tragedy : 

— Я уже здесь! 
→ “Now I’m here, too!” 

Швейк сердечно пожал ему руку и сказал: 
→ Schweik shook hands with him cordially and said : 

— Очень приятно. Я знал, что тот господин сдержит слово, раз обещал, что за вами придут. — Такая точность вещь хорошая. 
→ “ I’m glad of that, really I am. I felt sure that gentleman’d keep his word when he told you they’d come and fetch you. It’s nice to know you can rely on people.” 

Но Паливец заявил, что такой точности цена — дерьмо, и шепотом спросил Швейка, не воры ли остальные арестованные: ему как трактирщику это может повредить. 
→ Mr. Palivec, however, remarked that he didn’t care a damn whether he could rely on people or not, and he asked Schweik on the quiet whether the other prisoners were thieves who might do harm to his business reputation, 

Швейк разъяснил, что все, кроме одного, который посажен за попытку убийства голицкого мельника с целью ограбления, принадлежат к их компании: сидят из-за эрцгерцога. 
→ Schweik explained to him that all except one, who had been arrested for attempted robbery with violence, were there on account of the Archduke. 

Швейк опять завалился спать, но спал недолго, так как за ним пришли, чтобы отвести на допрос. 
→ Schweik went back to sleep, but not for long, because they soon came to take him away to be cross-examined. 

Итак, поднимаясь по лестнице в третье отделение, Швейк безропотно нес свой крест на Голгофу и не замечал своего мученичества. -And so, mounting the staircase to Section 3 for his cross-examination, and beaming with good nature, he entered the bureau, saying ; 

— Добрый вечер всей честной компании! 
→ “Good evening, gentlemen, I hope you’re all well.” 

Вместо ответа кто-то дал ему под ребра и подтолкнул к столу, за которым сидел господин с холодным чиновничьим лицом, выражающим зверскую свирепость, словно он только что сошел со страницы книги Ломброзо «Типы преступников». 
→ Instead of a reply, someone pummelled him in the ribs and stood him in front of a table, behind which sat a gentleman with a cold official face and features of such brutish savagery that he looked as if he had just tumbled out of Lombroso’s book on criminal types. 

Он кровожадно посмотрел на Швейка и сказал: — Не прикидывайтесь идиотом. 
→ He hurled a bloodthirsty glance at Schweik and said: “Take that idiotic expression off your face.” 

— Ничего не поделаешь, — серьезно ответил Швейк. — Меня за идиотизм освободили от военной службы. Особой комиссией я официально признан идиотом. Я — официальный идиот. 
→ “I can’t help it,” replied Schweik solemnly. “I was discharged from the army on account of being weak-minded and a special board reported me officially as weak-minded. I’m officially weak-minded — a. chronic case.” 

Господин с лицом преступника заскрежетал зубами. 
→ The gentleman with the criminal countenance grated his teeth as he said : 

— Предъявленные вам обвинения и совершенные вами преступления свидетельствуют о том, что вы в полном уме и здравой памяти. 
→ “The offence you’re accused of and that you’ve committed shows you’ve got all your wits about you.” 

И он тут же перечислил Швейку целый ряд разнообразных преступлений, начиная с государственной измены и кончая оскорблением его величества и членов-царствующего дома. 
→ And he now proceeded to enumerate to Schweik a long list of crimes, beginning with high treason and ending with insulting language toward His Royal Highness and members of the Royal Family. 

Среди этой кучи преступлений выделялось одобрение убийства эрцгерцога Фердинанда; отсюда отходила ветвь к новым преступлениям, между которыми ярко блистало подстрекательство к мятежу, поскольку все это происходило в общественном месте. 
→ The central gem of this collection constituted approval of the murder of the Archduke Ferdinand, and from this again branched off a string of fresh offences, amongst which sparkled incitement to rebellion, as the whole business had happened in a public place. 

— Что вы на это скажете? — победоносно спросил господин со звериными чертами лица. 
→ “What have you got to say for yourself?” triumphantly asked the gentleman with the features of brutish savagery. 

— Этого вполне достаточно, — невинно ответил Швейк. — Излишество вредит. — Вот видите, вы же сами признаете… 
→ “There’s a lot of it,” replied Schweik innocently. “You can have too much of a good thing.” “So you admit it’s true?” 

— Я все признаю. Строгость должна быть. Без строгости никто бы ничего не достиг. Это, знаете, когда я служил на военной службе… 
→ “I admit everything. You’ve got to be strict. If you ain't strict, why, where would you be? It’s like when I was in the army ”

— Молчать! — крикнул полицейский комиссар на Швейка. — Отвечайте только, когда вас спрашивают! Понимаете? 
→ “Hold your tongue!” shouted the police commissioner. “And don’t say a word unless you’re asked a question. Do you understand?” 

— Как не понять, — согласился Швейк. — Осмелюсь доложить, понимаю и во всем, что вы изволите сказать, сумею разобраться. 
→ “Begging your pardon, sir, I do, and I’ve properly got the hang of every word you utter.” 

— С кем состоите в сношениях? 
→ “Who do you keep company with?” 

— Со своей служанкой, ваша милость. 
→ “The charwoman, sir.” 

— А нет ли у вас каких-либо знакомств в здешних политических кругах? 
→ “And you don’t know anybody in political circles here?” 

— Как же, ваша милость. Покупаю вечерний выпуск «Национальной политики», «сучку». 
→ “Yes, sir, I take in the afternoon edition of the Narodní Politika, you know, sir, the paper they call "the doggy paddle".” 

— Вон! — заревел господин со зверским выражением лица. 
→ “Get out of here!” roared the gentleman with the brutish appearance. 

Когда Швейка выводили из канцелярии, он сказал: — Спокойной ночи, ваша милость. 
→ When they were taking him out of the bureau, Schweik said: “Good night, sir.” 

Вернувшись в свою камеру, Швейк сообщил арестованным, что это не допрос, а смех один: 
→ Having been deposited in his cell again, Schweik informed all the prisoners that the cross-examination was great fun.

немножко на вас покричат, а под конец выгонят. — Раньше, — заметил Швейк, — бывало куда хуже. 
→  “They yell at you a bit and then kick you out.” He paused a moment. “In olden times,” continued Schweik, “it used to be much worse. 

Читал я в какой-то книге, что обвиняемые, чтобы доказать свою невиновность, должны были ходить босиком по раскаленному железу и пить расплавленный свинец. 
→ I once read a book where it said that people charged with anything had to walk on red-hot iron and drink molten lead to see whether they was innocent or not. 

Таких случаев пропасть. А потом человека четвертовали или же сажали на кол где-нибудь возле Национального музея. 
→ There was lots who was treated like that and then on top of it all they was quartered or put in the pillory somewhere near the Natural History Museum.” 

Теперь сидеть в тюрьме — одно удовольствие! — похваливал Швейк. — Никаких четвертований, никаких колодок. Койка у нас есть, стол есть, лавки есть, места много, похлебка нам полагается, хлеб дают, жбан воды приносят, отхожее место под самым носом. 
→ “Nowadays, it’s great fun being run in,” continued Schweik with relish. “There’s no quartering or anything of that kind. We’ve got a mattress, we’ve got a table, we’ve got a seat, we ain’t packed together like sardines, we’ll get soup, they’ll give us bread, they’ll bring a pitcher of water, there’s a closet right under our noses. 

Во всем виден прогресс. Далековато, правда, ходить на допрос — по трем лестницам подниматься на следующий этаж, но зато на лестницах чисто и оживленно. 
→ In allem sieht man den Fortschritt. Bisserl weit is es zum Verhör, das is wahr, über drei Gänge und ein Stockwerk höher, aber dafür is es auf den Gängen sauber und lebhaft. 

Да, теперь условия улучшились в нашу пользу. 
→ yes, nowadays things have improved for our benefit.” 

Едва Швейк кончил свою защитную речь в пользу современного тюремного заключения, как надзиратель открыл дверь и крикнул: — Швейк, оденьтесь и идите на допрос! 
→ He had just concluded his vindication of the modern imprisonment of citizens when the warder opened the door and shouted : “ Schweik, you’ve got to get dressed and go to be cross-examined.” 

Швейк опять очутился перед господином с лицом преступника, который безо всяких околичностей спросил его твердо и решительно. 
→ Schweik again stood in the presence of the criminalfaced gentleman who, without any preliminaries, asked him in a harsh and relentless tone : 

— Во всем признаетесь? 
→ “Do you admit everything?” 

Швейк уставил свои добрые голубые глаза на неумолимого человека и мягко сказал: 
→ Schweik fixed his kindly blue eyes upon the pitiless person and said mildly : 

И Швейк подписал показания Бретшнейдера со следующим дополнением: 
→ And Schweik signed Bretschneider’s depositions, with the following addition: 

"Все вышеуказанные обвинения против меня признаю справедливыми. Йозеф Швейк". 
→ All the above-mentioned accusations against me are based upon truth. Josef Schwejk

Подписав бумагу, Швейк обратился к строгому господину: 
→ When he had signed, he turned to the severe gentleman ! 

— Еще что-нибудь подписать? Или мне прийти утром? 
→ “Is there anything else for me to sign? Or am I to come back in the morning?” 

— Утром вас отвезут в уголовный суд, — последовал ответ. 
→ “You’ll be taken to the criminal court in the morning,” was the answer. 

— А в котором часу, ваша милость, чтобы, боже упаси, как-нибудь не проспать? 
→ “What time, sir? You see, I wouldn’t like to over- sleep myself, whatever happens.” 

— Вон! — раздался во второй раз рев по ту сторону стола. 
→ “Get out!” came a roar for the second time that day from the other side of the table before which Schweik had stood. 

Как только за Швейком заперли дверь, товарищи по заключению засыпали его разнообразными вопросами, на которые Швейк ясно и четко ответил: 
→ As soon as the door had closed behind him, his fellowprisoners overwhelmed him with all sorts of questions, to which Schweik replied brightly : 

— Я сию минуту сознался, что, может быть, это я убил эрцгерцога Фердинанда. 
→ “I’ve just admitted I probably murdered the Archduke Ferdinand.”