E-BOOKS

– Не пойми ситуации превратно, – сказал Карлу сенатор, – речь, конечно, о справедливости, но одновременно и о дисциплине.
→“Don’t misunderstand the situation,” the senator said to Karl. “It feels perhaps like a matter of justice, but it’s really a matter of discipline.

То и другое, особенно последнее, находится здесь в ведении господина капитана.
→ Both, and especially the last, are subject to the captain’s judgment.”

– Так и есть, – пробормотал кочегар. Те, кто обратил на это внимание и расслышал его слова, удивленно улыбнулись.
→ “So it is,” the stoker mumbled. Anyone who heard this and understood was smiling uncomfortably.

– Однако мы уже и так помешали господину капитану в его делах, которых у него по прибытии в Нью-Йорк, безусловно, накопилось очень много, и нам давно пора покинуть судно, а не то, чего доброго, эта пустячная перебранка двух машинистов превратится по нашей милости в большой скандал.
→“Besides, we have already done enough to hinder the captain’s duties, which must pile up unbelievably upon arrival in New York, so now it is high time for us to abandon the ship, so we can keep ourselves from making a major event out of a useless interference in a petty squabble between two machinists.

Впрочем, милый племянник, твои побуждения я вполне понимаю, но именно это дает мне право поскорее увести тебя отсюда.
→ I completely understand the way you handled it, dear nephew, but that’s what gives me the right to get you out of here as fast as I can.”

– Я тотчас же прикажу спустить для вас шлюпку, – сказал капитан, к удивлению Карла ни словом не возразив на заявление дяди, которое, несомненно, могло быть воспринято как самоуничижительное.
→“I’ll get a boat going for you right away,” said the captain, without any objection to the senator’s words, to Karl’s astonishment, although these would certainly have been seen as demeaning.

Старший кассир со всех ног бросился к столу и по телефону передал боцману приказ капитана.
→The head accountant rushed quickly to the writing desk and telephoned the captain’s order to the boatswain.

«Время не ждет, – подумал Карл, – но я не могу ничего сделать, не причинив всем обиды.
→“Time pushes on,” Karl said to himself, “but without offending everyone I can’t do a thing.

Не могу же я теперь оставить дядю, когда он с таким трудом наконец нашел меня.
→ I can’t abandon my uncle now that’s he just found me.

Правда, капитан учтив, но это и все.
→ The captain is very polite, but that’s just it.

На дисциплине его вежливость кончается, и дядя, безусловно, высказал его сокровенные мысли.
→His politeness ends with his discipline, and my uncle had spoken from the heart.

С Шубалом я говорить не хочу и даже жалею, что подал ему руку
→ I don’t want to talk to Schubal, it makes me sorry I ever reached out a hand to him.

А все остальные здесь – просто шваль». С такими мыслями он медленно подошел к кочегару, вытащил его правую руку из-под ремня и легонько пожал.
→And all the other people here don’t matter.” And he went slowly to the stoker with these thoughts in mind, grabbed his right hand out of his belt and held it effortlessly in his own.

– Почему ты ничего не говоришь? – спросил он. – Почему все это терпишь? Кочегар только наморщил лоб, будто подбирая нужные слова.
→“Why don’t you say anything?” he asked. “Why are you letting this happen to you?” The stoker only wrinkled his brow, as if he were looking for the right words for what he was about to say.

И все смотрел на Карла и его руку. – С тобой поступали несправедливо, как ни с кем другим на корабле, я это точно знаю.
→“An injustice has happened to you like none other on this ship, I know that well enough.”

– И Карл пошевелил пальцем руку кочегара, а тот огляделся вокруг сияющим взором, будто на него снизошло блаженство, которого никто не смеет у него отнять.
→And Karl moved his fingers here and there in-between the fingers of the stoker, who looked around with shining eyes, as if he were in the sort of bliss that no one could hold against him.

– Ты должен бороться за себя, соглашаться или отрицать, иначе эти люди так и не узнают правды.
→“You have to defend yourself, say yes and no, or none of the people will have any idea of the truth.

Ты должен обещать мне, что послушаешься моего совета, ибо у меня есть серьезные причины опасаться, что я больше уже не смогу помогать тебе.
→You must promise to do as I say, because I myself, and I’m afraid of this for many reasons, I can’t help you anymore.”

– И тут Карл заплакал, целуя ладонь кочегара; он взял эту шершавую, бессильную сейчас руку и прижал ее к щеке, как сокровище, с которым приходится расставаться.
→And Karl cried now as he kissed the stoker’s hand and took that cracked and almost lifeless hand and pressed it to his cheek like a treasure he had to give up.

Но тут рядом вырос дядя-сенатор и потащил его прочь – легонько, но настойчиво.
→ But then Uncle Senator was by his side and took him away with only the slightest force.

– Этот кочегар словно околдовал тебя, – сказал он и проникновенно взглянул на капитана поверх головы Карла.
→“The stoker seems to have enchanted you,” he said and looked understandingly at the captain over Karl’s head.

– Ты чувствовал себя одиноким, когда встретил его, и теперь ты ему благодарен, что весьма похвально.
→“You felt abandoned, then you found the stoker and are grateful to him, and that’s praiseworthy.

Но, хотя бы ради меня, не заходи слишком далеко и осознай свое нынешнее положение.
→But don’t carry on like this, for my sake, and learn to understand your place.”

За дверью раздался шум, послышались крики, казалось даже, кого-то грубо швырнули на дверь.
→ A ruckus picked up from the door, they heard the cries and it was as if someone were brutally knocking against the door.

Вошел порядком ошеломленный матрос в женском фартуке.
→A sailor trotted in, somewhat unkempt, wearing a maid’s apron.

– Там полно народу! – выкрикнул он, резко двинув локтем, словно все еще находился в толпе. Потом наконец опомнился и хотел стать во фрунт, но заметил фартук, сорвал его и бросил на пол с криком:
→“There’s a mob outside,” he cried and jabbed around with his elbows as if he were still in the crowd. Finally he found his senses and wanted to salute the captain, noticed the maid’s apron, ripped it off, slung it to the ground and cried,

– Какая мерзость! Они повязали мне женский фартук! – после чего щелкнул каблуками и отдал честь капитану.
→“That’s disgusting, someone put a maid’s apron on me!” Then, however, he clicked his heels together and saluted.

Кто-то было засмеялся, но капитан строго сказал:
→Someone tried to laugh, but the captain said sternly,

– Не вижу причин для веселья. Так кто же там за дверью? – Мои свидетели, – выступив вперед, сказал Шубал. – Я покорнейше прошу прощения за их неуместные шутки.
→ “That’s some good mood they’re in. Who’s outside?” “Those are my witnesses,” said Schubal, stepping forward. “I beg pardon for their inappropriate behavior.

После рейса народ иногда как с цепи срывается. – Сейчас же зовите их сюда! – приказал капитан и тут же, обернувшись к сенатору, добавил любезно, но нетерпеливо:
→When these people have a sea voyage behind them, they sometimes get a little crazy.” – “Call them in immediately,” ordered the captain and turned to the senator, saying congenially but quickly,

Теперь, уважаемый господин сенатор, будьте добры последовать вместе с племянником за этим матросом, он проводит вас к шлюпке.
→“Would you be as good, honored sir, to go with your nephew and follow this sailor, who will bring you to your boat.

Мне ли говорить вам, какое удовольствие и какая честь для меня, господин сенатор, лично познакомиться с вами.
→ I must first say, it has been a pleasure and an honor to get to know you, senator.

Мне ли говорить вам, какое удовольствие и какая честь для меня, господин сенатор, лично познакомиться с вами. Искренне надеюсь иметь в скором времени возможность возобновить нашу прерванную беседу о положении в американском флоте, которая, быть может, вновь будет прервана столь же приятным образом, как нынче.
→ I wish sometime soon we could have the opportunity to pick up our interrupted discussion about the state of the American fleet, and then perhaps our conversation will be interrupted in as pleasant a manner as it was today.”

– Пока мне достаточно и одного этого племянника, – улыбаясь, сказал дядя. – А сейчас примите мою глубокую благодарность за вашу любезность и – будьте здоровы!
→“For the time being, one nephew is enough for me,” the uncle said, laughing. “And now, take all the best for your kindness, and farewell.

Впрочем, не исключено, что мы, – он ласково обнял Карла, – коли отправимся в Европу, сможем вполне насладиться вашим обществом.
→It’s not so unlikely –” He grabbed Karl warmly. “ – that we could perhaps come together during our next trip to Europe.”

– Я был бы сердечно рад, – сказал капитан. Они крепко пожали друг другу руки; Карл же успел только молча и мимоходом подать руку капитану, потому что того уже осаждали человек пятнадцать,
→ “It would give me great joy,” said the captain. The two men shook each other’s hands, Karl could only reach out a silent and furtive hand to the captain,

которые под водительством Шубала несколько смущенно, но все же очень шумно заполнили помещение.
→because he was already busy with the approximately fifteen people, somewhat disconcerted but still very loud, who were being guided in under the command of Schubal.

Матрос попросил у сенатора разрешения идти первым и проложил дорогу для него и Карла в толпе кланяющихся людей.
→The sailor asked the senator to allow him to go ahead and divided the heap of men for Karl and him, who walked easily through the bowing people.

Казалось, что эти в целом добродушные люди относились к стычке между Шубалом и кочегаром как к развлечению, и даже присутствие капитана не было им помехой.
→It seemed that all this good-natured crowd took the argument between Schubal and the stoker as a joke, whose absurdity reached all the way up to the captain.

Среди них Карл заметил и Лину, девушку с камбуза, которая, весело ему подмигнув, повязала брошенный матросом фартук, ведь он принадлежал именно ей.
→Karl noticed in the midst of them the kitchen maid Line, who waved cheerfully to him while wearing the cast-off apron of the sailor – it was hers.

Следуя за матросом, они покинули канцелярию и свернули в маленький коридор, закончившийся через несколько шагов дверцей, от которой короткий трап вел вниз, к приготовленной для них шлюпке.
→Again following the sailor, they abandoned the office and turned into a small hallway, which took them with a few steps to a small door, at which point they were led down the short staircase into the boat prepared for them.

Матросы в шлюпке, куда тут же одним прыжком соскочил их вожатый, поднялись и отдали честь.
→ The sailors stood up in the boat and saluted as the guide sprang into it with a single motion.

Едва сенатор предупредил Карла, что спускаться надо осторожно, как вдруг тот еще на верхней ступеньке заплакал навзрыд.
→ The senator gave Karl a warning to climb down carefully, and Karl broke into the fiercest weeping.

Сенатор правой рукой обнял племянника, крепко прижал его к себе, а другой рукою гладил по голове.
→The senator laid his right hand under Karl’s chin, pressed him tightly against himself and stroked him with his left hand.

Так они и спустились вниз – медленно, ступенька за ступенькой – и, прижавшись друг к другу, сошли в шлюпку, где сенатор выбрал для Карла хорошее местечко напротив себя.
→And so they went down slowly, stair for stair, and stepped embracing into the boat, where the senator chose a good spot opposite Karl.

По знаку сенатора матросы оттолкнулись от борта и тотчас принялись усиленно грести.
→ At a gesture from the senator, the sailors pushed off from the ship and were immediately in full work.

Не успели они отплыть на несколько метров, как Карл обнаружил, что они находятся с того борта, на который выходят окна канцелярии.
→They had barely gone a few yards from the ship when Karl made the unexpected discovery that they had found themselves on the side of the ship exactly below the window of the head office.

Все три окна были заняты свидетелями Шубала, они дружелюбно кланялись и махали руками; дядя даже кивнул благосклонно, а один матрос умудрился, не прерывая ритмичной гребли, послать воздушный поцелуй.
→ All three windows overflowed with Schubal’s witnesses, who hollered and waved jovially, even the uncle acknowledged them and a sailor pulled off the trick of blowing a kiss with his hand without interrupting his exact rowing.

Похоже, кочегара уже не было. Карл внимательно смотрел в глаза дяди, с которым почти соприкасался коленями, и у него зародилось сомнение, сможет ли этот человек когда-нибудь заменить ему кочегара.
→It was as if there were no such thing as the stoker. Karl examined his uncle carefully in the eye, their knees almost touched, and it was doubtful that this man could ever replace the stoker.

А дядя отвел взгляд и смотрел на волны, бившиеся о борта шлюпки.
→And the uncle avoided his looks and looked out at the waves on which their boat was tossing.







ДЯДЯ
→Der Onkel

В доме дяди Карл быстро привык к своему новому положению.
→ In his uncle’s house, Karl quickly got used to the new surroundings.

Да и дядя шел ему навстречу в любой мелочи, и Карлу ни разу не представилось случая получить тот печальный опыт, который на первых порах так отравляет многим жизнь на чужбине.
→ His uncle came to him kindly with every little thing, and from the first Karl never had to learn from harsh experience, which embitters most of those starting a new life in a foreign land.

Комната Карла располагалась на шестом этаже здания, пять нижних этажей которого плюс трехэтажное подземелье занимало дядино предприятие.
→Karl’s room lay on the sixth floor of a building, whose five other floors (and three more underground), were taken up with the business operations of his uncle.

Свет, заливавший его комнату через два окна и балконную дверь, снова и снова изумлял Карла, когда по утрам он выходил из своей маленькой спальни.
→ The light that penetrated into his room through two windows and a balcony door always brought Karl to astonishment whenever he walked out of his small bedroom in the mornings.

Где бы ему пришлось обитать, ступи он на землю этой страны ничтожным бедным иммигрантом?
→Where would he have been forced to live if he had scrambled his way onto land as a poor, little immigrant?

Да, по всей вероятности, – дядя, хорошо знакомый с законами об иммиграции, был в этом уверен почти на сто процентов, – Карла вообще не впустили бы в Соединенные Штаты, а отправили бы домой, не заботясь о том, что родины у него больше нет.
→Perhaps – and his uncle, with his knowledge of immigration law, held this to be highly likely – they would never have allowed him into the United States but would instead have sent him home, not bothering themselves with the fact that he didn’t have a homeland anymore.

Ведь на сочувствие здесь рассчитывать нечего, и все, что Карл читал по этому поводу об Америке, вполне соответствовало истине;
→Because no one was allowed compassion here, and what Karl had read about America in this respect was entirely correct;

пожалуй, только счастливцам выпадает здесь наслаждаться счастьем в окружении столь же беспечных собратьев.
→here, only the lucky seemed to really enjoy their luck among the untroubled faces of their friends.

Узкий балкон протянулся во всю длину комнаты.
→A narrow balcony stretched along the entire length of the room.

Но то, что в родном городе Карла оказалось бы, вероятно, самым высоким наблюдательным пунктом, здесь давало возможность обозревать одну только улицу – прямая, зажатая между двумя рядами точно срезанных по линейке зданий, она как бы убегала вдаль, где из густой дымки выступала громада кафедрального собора.
→However, what would have been the highest overlook in Karl's home country allowed here for no more than a glance across a street which ran between two rows of rigidly squared-off buildings as it flew into the distance, where the shape of an enormous cathedral rose up from the heavy mist.

Утром, вечером и в часы ночных сновидений на этой улице не прекращалось оживленное движение, представавшее сверху в виде клокочущей мешанины сплюснутых человеческих фигурок и крыш всевозможных экипажей,
→And in the morning, as well as in the evening, and also in his dreams at night, this street continued on with the always pressing traffic that from above looked like an eternally new beginning, a sprinkled-together mix of distorted human-like figures and the roofs of a variety of wagons from which rose up a new,

над которой висела еще и безумная, многообразная мешанина грохота, пыли и вони, и все это было залито и пронизано резким светом, который шел буквально отовсюду, рассеивался и возвращался снова, – одурелому глазу он казался настолько материальным, будто над улицей каждую секунду вновь и вновь изо всех сил раскалывали накрывающее ее стекло.
→multiplying, wilder mix of noise, dust and stink, and all of this was seized and penetrated by a terrific light, which again and again scattered from the mass of objects, was carried away and was eagerly brought back and which seemed so real to the bewitched eyes, it was as if this street were covered with a sheet of glass that was forever being shattered with great strength every moment.

Предусмотрительный, каким был он во всем, дядя посоветовал Карлу пока ничего не затевать.
→Careful as the uncle was in everything, he advised Karl, for now, not to commit himself seriously.

Присматриваться, изучать – пожалуйста, но не увлекаться.
→He should test and examine everything, but never allow himself to start anything.

Ведь первые дни европейца в Америке – как новое рождение, и хотя кое-кто – Карлу полезно это знать, чтобы не пугаться без нужды, – обживается здесь быстрее, чем если бы перешел из мира потустороннего в мир человеческий, необходимо все же учитывать, что первое суждение всегда неосновательно, и не стоит допускать, чтобы оно было помехой всем последующим суждениям, которыми желательно руководствоваться в своей здешней жизни.
→The first days of a European in America were comparable to a birth, and although Karl didn’t have much to fear, because you settled into things here faster than if you had just stepped from the hereafter into the human world, you would need to see that your first impression would stand on weak legs and that perhaps you should not let that impression bring into disarray all your future judgments, with whose help you would be continuing your life here.

Дядя сам знавал иммигрантов, которые, например, вместо того чтобы придерживаться этих добрых правил, целыми днями простаивали на балконе и таращились вниз на улицу, как бараны на новые ворота.
→He himself had known of newcomers, for example, who instead of acting according to these good principles, had stood for days at a time on the balcony and gazed onto the street like lost sheep.

Поневоле собьешься с толку! Такое праздное уединение, когда любуются на преисполненный трудов день Нью-Йорка, позволительно туристам, и – вероятно, хотя и небезоговорочно – им можно его рекомендовать; для того же, кто останется здесь, это – погибель, в данном случае слово вполне уместное, даже если это и преувеличение.
→That would certainly confuse things! The lonely idleness of staring at an industrious New York day would be permissible on a pleasure trip, and maybe even, with a few qualifications, recommended, but you could surely say, even if you exaggerated, that it would spell utter ruin for someone who had to stay here.

И в самом деле, досада кривила лицо дяди, если, навещая племянника – а он делал это раз в день, причем в разное время,
→And his uncle actually made a cross face when he found Karl on the balcony during one of his visits, which he always made once a day and always at a different time of day.

– он заставал Карла на балконе. Юноша вскоре заметил это и потому, по мере возможности, отказывался от удовольствия постоять там.
→Karl noticed this right away and consequently refused himself, as much as possible, the pleasure of standing on the balcony.

К тому же это была не единственная его радость.
→ It was not the only pleasure that he had.

В комнате у него стоял превосходный американский письменный стол – именно о таком долгие годы мечтал его отец и пытался на различных аукционах купить что-либо подобное по доступной цене, но при его скромных доходах это ему так и не удалось.
→An American writing desk sat in his room, of the best sort, like his father had wanted for years and had tried to buy at all different kinds of auctions for a cheap and reasonable price, without ever having succeeded, on account of his small income.

Само собой, стол этот был не сравним с теми якобы американскими столами, которые попадаются на европейских аукционах.
→Of course, this desk was not to be compared to those allegedly American desks that hang around at European auctions.

В верхней его части была чуть не сотня ящичков всевозможного размера, и сам президент Соединенных Штатов нашел бы тут надлежащее место для каждого официального документа; кроме того, сбоку имелся регулятор, и при необходимости и желании поворотом рукоятки возможны были различные перестановки и переустройства отделений.
→It had, for example, a hundred compartments of varying sizes in its top part, and the President of the Union himself would have been able to find a fitting place for each of his files, but there was also a regulator on the side, and you could, with a turning of the crank, achieve a variety of rearrangements and new fittings suited to your pleasures and demands.

Тонкие боковые стенки медленно опускались, образуя донышко или крышку нового отсека;
→Thin partitions on the side sank lazily and formed a new floor picking itself up or a ceiling rising with new compartments;

с каждым поворотом рукоятки вид бюро совершенно изменялся, медленно или невообразимо скоро – смотря как двигаешь рукоятку.
→even after one turning, the top part had a completely changed display, and everything moved according to how you turned the crank, either slowly or unreasonably fast.

Это было новейшее изобретение, но оно весьма живо напомнило Карлу вертеп,
→It was the newest of inventions, but it reminded Karl vividly of the nativity play back home,

который на родине показывали удивленным детям во время рождественских базаров, и тепло закутанный Карл тоже частенько стоял перед ним,
→shown to astonished children at the Christmas Fair, and Karl had also stood there in front of it, packed into his winter clothes, and without interruption had compared the turning of the crank, which an old man guided along, to the effects on the nativity play:

наблюдая, как старик вертепщик вращает рукоятку игрушки и на крохотной сцене появляются три волхва, загорается звезда и скромно течет жизнь в священном хлеву.
→the faltering procession of the three holy kings, the radiance of the star and the hesitant life in the holy stable.

И всегда ему казалось, что мать, стоявшая позади, не слишком внимательно наблюдает за этими событиями;
→And always, it seemed that his mother standing behind him wasn’t following the events nearly enough,

он тянул ее к себе и громкими возгласами привлекал ее внимание ко всяким малоприметным деталям, например к зайчишке,
→he pulled her to himself until he touched her with his back and pointed out to her with loud shouting all the hidden aspects, perhaps a rabbit

который в траве на переднем плане то вставал на задние лапки, то снова пускался наутек; в конце концов мать зажимала ему рот и впадала в прежнюю рассеянность. Конечно,
→that alternately stood up from the grass like a tiny man and then made at a run, until his mother covered his mouth and, most likely, fell into her earlier carelessness.

стол был сделан не ради таких воспоминаний, но в истории его изобретения, вероятно, присутствовало что-то смутно похожее на воспоминания Карла.
→Admittedly, the desk hadn’t been made to remind him of such things, but in the history of inventions a similarly vague connection probably existed as it did in Karl’s memory.

Дяде в отличие от Карла этот стол ничуть не нравился, он просто хотел купить племяннику порядочный письменный стол,
→The uncle, as opposed to Karl, was not happy with the desk, he had even wanted to buy an ordinary desk for Karl,

а все они были теперь снабжены таким новшеством; мало того, хитрую эту штуковину можно было без больших затрат приспособить и к столу устаревшей конструкции.
→and such desks were all provided with the same new fittings, which had the advantage that they could be attached to older desks without bringing in a huge cost.

Так или иначе дядя не преминул посоветовать Карлу пользоваться регулятором как можно реже;
→After all, his uncle did not refrain from advising Karl to, if possible, not use the regulator;

дабы усилить действенность совета, дядя заявил, что механизм крайне чувствителен, легко ломается, а починка его стоит дорого.
→to reinforce the effectiveness of this advice, his uncle claimed that the machinery was very touchy, easy to ruin and very costly to restore.

Нетрудно было догадаться, что подобные замечания – всего лишь уловки, хотя, с другой стороны, следовало отметить, что регулятор очень легко было заблокировать, чего дядя, однако, не сделал.
→ It wasn’t difficult to see that these comments were just excuses, although on the other hand you had to say that the regulator was very easy to lock in place and yet his uncle had never done so.


→В первые дни дядя и Карл, разумеется, частенько беседовали; Карл, в частности, рассказал, что дома немножко, но с охотою играл на фортепьяно, правда, на этом поприще он сделал только первые шаги, с помощью матери.
→ In those first days, when frequent conversations naturally had taken place between Karl and his uncle, Karl had said that he could play the piano – only a little, with the basic knowledge his mother had given him, but he greatly enjoyed it.

Карл вполне сознавал, что такой рассказ – одновременно и просьба о фортепьяно, но он уже достаточно осмотрелся, чтобы понять:
→Karl was fully aware that such an explanation was simultaneously a request for a piano, but he had looked around enough to know that his uncle in no way needed to economize.

экономничать дяде совершенно незачем. Все же эта его просьба была выполнена не сразу, лишь дней через восемь дядя чуть ли не против воли признался, что фортепьяно привезли и Карл может, если угодно, пронаблюдать за его доставкой наверх.
→Nevertheless, this request had not been granted right away, but about eight days later his uncle said, almost as if he were grudgingly confessing it, that the piano would be installed, and Karl, if he wanted, could supervise the transport.

Занятие это было хотя и нетрудным, но при всем том ненамного легче самой работы, так как в доме был специальный грузовой лифт, спокойно вмещавший целый мебельный фургон, – в этом-то лифте и подняли инструмент в комнату Карла.
→Altogether it was light work, but not one bit easier than the transporting itself, because the building had its own freight elevator, in which an entire moving van could fit without trouble, and in this elevator the piano floated up to Karl’s room.

Сам Карл мог, конечно, поехать в этом лифте вместе с инструментом и грузчиками, но, поскольку рядом был действующий пассажирский лифт,
→Karl could have traveled in the same elevator as the movers and the piano, but right beside it stood a personal elevator free for use;

Карл поднялся на нем, с помощью особого рычага держась все время на уровне соседнего лифта и через стеклянную перегородку пристально рассматривая прекрасный инструмент, ставший теперь его собственностью.
→he traveled in this one, held himself at the same height with the other elevator by means of a lever and looked fixedly through the glass walls at the beautiful instrument that was now his property.

Когда фортепьяно уже стояло в комнате и Карл взял первые ноты, он так по-глупому обрадовался, что, бросив игру, вскочил, отошел на несколько шагов и, подбоченившись, решил просто полюбоваться подарком.
→When he had it in his room and struck the first note, he received such a foolish joy that, instead of continuing to play, he sprang and stared at it in amazement from a distance, his hands on his hips.

Акустика в комнате тоже была превосходная и способствовала тому, чтобы первоначальное ощущение, будто его поселили в железном доме, совершенно исчезло.
→ The acoustics of the room were admirable as well, and it took away his initial, small unease at living in an iron house, entirely allowing that unease to disappear.

Ведь в самом деле дом казался железным только снаружи, в комнате ничего такого совершенно не замечалось, и никто не сумел бы обнаружить в ее убранстве ни единой мелочи, которая, хоть как-то нарушала бы идеальный уют.
→Actually you also noticed that even though the room seemed so metallic from the outside, not the smallest detail of its iron construction could be seen, and nothing could disturb the complete comfort of its furnishing.

На первых порах Карл многого ожидал от своей игры на фортепьяно и даже осмеливался перед сном подумывать насчет того, как бы ему через эту музыку непосредственно повлиять на американскую жизнь.
→Karl hoped for quite a bit from his piano playing after the first few times and wasn’t the least bit ashamed to ponder while half-asleep the direct influence this piano playing could possibly have on his American relationships.

Действительно, странное возникало ощущение, когда он у распахнутых, выходящих на шумную улицу окон играл старую солдатскую песню своей родины – солдаты поют ее вечерами, устроившись в казарме на подоконниках и глядя на угрюмый плац,
→When he played an old soldier’s song from his homeland, which the soldiers sing from window to window as they lean out of the barracks windows and look out at the dark square, it resonated oddly in the noise-filled air of his open window

– но стоило ему бросить взгляд на улицу, и он видел: она все та же – малая частица исполинского круговорота, который невозможно остановить ни на секунду, если не знаешь тех сил, что приводят его в движение.
→ – but he looked across the street, it was so unchanged and just a small piece of a giant cycle that no one could stop without knowing all the powers effecting that cycle.

Дядя терпел игру на фортепьяно, ничего против не говорил, тем более что Карл, опять-таки в угоду дяде, лишь изредка позволял себе помузицировать;
→The uncle tolerated the piano playing, said nothing against it, especially because Karl, without having to be told, only rarely allowed himself the pleasure of playing,

однако же дядя принес ему ноты американских маршей и, конечно, национального гимна тоже, но одним только удовольствием от музыки, пожалуй, не объяснить, почему как-то раз он безо всякого намека на шутку спросил Карла, не хочет ли он научиться играть также на скрипке или валторне.
→ and he even brought Karl the sheet music to American marches and also, of course, the national anthem, but it wasn’t the joy of music which forced him to ask one day if he would not want to learn the violin or French horn as well.